Какую "погоду" стал показывать российский социальный барометр после того, как выяснилось, что экономический кризис не обошел Россию стороной? Согласно последним замерам общественных настроений социальное самочувствие россиян ухудшилось по всем статьям за исключением одной - граждане по-прежнему доверяют власти. О "кризисе в головах" в интервью "Итогам" рассказал генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров.
- Валерий Валерьевич, страна в целом почувствовала ухудшение экономической ситуации?
- Человеческое сознание всегда инерционно - людям не хочется расставаться с более или менее понятной и привычной реальностью. В сентябре - октябре, после того как во всем мире уже развернулся финансовый катаклизм и СМИ вовсю о кризисе трубили, россияне сохраняли недюжинный оптимизм. А в ноябре количество негативной информации перешло в качество: стало заметным некоторое напряжение. Ниже всего упали оценки предполагаемого личного благополучия. Единственной сферой, где пока не просматривается никаких оснований для беспокойства, остается политическая ситуация. И это очень позитивно, потому что благодаря доверию к власти людям есть на что опереться, за что зацепиться. Налицо ресурс доверия к высшим органам власти, позволяющий им идти на достаточно радикальные и даже неожиданные шаги, необходимые для купирования и локализации кризисных явлений.
- Но россияне вроде бы никогда не отличались особым доверием к институтам власти...
- Это так, доверие к большинству институтов государства и общества было и остается устойчиво низким - и к Церкви, и к суду, и к профсоюзам... Кроме семьи и ближайших друзей, россияне питают доверие лишь к институту президентства и к тому, что можно назвать персональным институтом, - к Путину. Ему верят и на него надеются вне зависимости от поста, который он занимает. Кстати, после того как он возглавил кабинет министров, авторитет правительства существенно подрос. Более или менее доверяют СМИ, а в большинстве регионов - губернаторам, после августовской войны - армии.
- Вы хотите сказать, что рейтинги президента и премьера, несмотря ни на что, остались неколебимы?
- Более того, в августе они резко поднялись в связи с событиями в Грузии и за осень ничуть не снизились. Так, в ответах на открытый вопрос "назовите 5-6 политиков, которым вы более всего доверяете" на первом месте был и остается Владимир Путин: по последним данным, его называют 62 процента (год назад было столько же). На втором - Дмитрий Медведев, 45 процентов (в январе этого года было 34). Есть и другой рейтинг - одобрение либо неодобрение деятельности президента и председателя правительства. У Путина тут 81 процент, у Медведева - 73.
- Прокомментируйте.
- Россияне не забыли восемь лет непрерывного экономического роста страны в целом и собственных доходов в частности. Творцом же нашего экономического чуда они считают Владимира Путина. В свою очередь, Дмитрий Медведев стал президентом всего полгода с небольшим назад, и никому и в голову не приходит обвинять его в возникших экономических проблемах. По мнению людей, кризис не является результатом российской социально-экономической политики, он исходит из США. Россия же оказалась вовлеченной в эту воронку помимо своей воли, потому что процессы глобализации зашли достаточно далеко.
- Так считает большинство?
- Большинство вообще не понимают, откуда исходит кризис. Они просто фиксируют, что он пришел. Но когда начинаешь спрашивать о причинах, то респонденты, как правило, называют крах системы ипотечного кредитования в США и американских инвестбанков. Люди воспринимают кризис как явление, пришедшее извне - в отличие, скажем, от дефолта 1998 года, когда происходящее воспринималось как банкротство политики Бориса Ельцина и всех его правительств - от Гайдара до Кириенко.
- Фиксируете ли вы признаки роста социальной напряженности?
- Безусловно, напряжение растет. Прежде всего, как я уже говорил, падает социальный оптимизм. Так, в январе этого года 32 процента россиян ожидали, что через год жизнь их семьи будет лучше, чем сейчас; в ноябре таких оказалось только 20 процентов. Тех, кто ожидал ухудшения, было 9 процентов, а стало 22. Перелом в настроениях произошел в августе - сентябре: до этого момента доля оптимистов от месяца к месяцу увеличивалась или оставалась неизменной, а доля пессимистов была стабильной либо сокращалась. С наступлением осени тенденция развернулась в противоположную сторону.
- По кому кризис ударит сильнее всего?
- Легче других через кризис пройдут самые богатые и самые бедные. Первые не слишком пострадают потому, что их мало, они - "штучный товар", их ценность для государства очевидна. Если сейчас дать "загнуться" системообразующей экономической империи наподобие "Базэла" или "Норникеля", то лихорадить начнет целые города, регионы, десятки тысяч людей, сотни фирм-смежников и поставщиков. К тому же очень богатым есть куда отступать - по миру точно никто не пойдет. Зато у всех дорожка протоптана в правительство, понятны и при желании легко могут быть реализованы механизмы помощи им со стороны государства.
На другом полюсе - многочисленная группа бедных (их примерно 24-28 процентов от всех россиян) и тех, кто за чертой бедности (их еще от 7 до 10 процентов). Они пострадают не очень сильно потому, что существует система государственных пенсий, пособий и социальной поддержки. Уровень потребления этих людей достаточно примитивен, а основные траты, которые они делают, как правило, регулируются государством - и хлеб, и молоко, и тарифы. У государства есть все для того, чтобы не дать этих людей в обиду. Не случайно уже обнародованы планы очередного повышения пенсий и пособий в следующем году.
- Зато, видимо, достанется среднему классу.
- Между этими двумя полюсами находится средний класс и так называемые срединные слои. Средний класс - это люди, которым денег хватает на все, кроме новой машины, квартиры и дачи, и таких у нас пока не больше 16 процентов. Все остальные, порядка 45-55 процентов, до среднего класса недотягивают по материальным показателям, но и бедными их тоже трудно назвать. Им хватает и на еду, и на одежду, но покупка бытовой техники, скажем, холодильника или электроплиты, для них уже проблема. При этом они ориентируются на образ жизни, стиль потребления среднего класса как на образцовый. Это и есть численное большинство нашего населения. И кризис, безусловно, больнее всего ударит по этому большинству. Во-первых, потому что таких людей много и всем им из казны не поможешь. Во-вторых, власть привыкла заботиться о бедных, а не о средних, и у нее просто нет механизмов такой помощи. В-третьих, бедным почти нечего терять, а середнякам - очень даже есть что. Это ведь люди, которые взяли кредиты, родили детей или как минимум их запланировали. Теперь они оказались "в ножницах": доходы перестали расти, а кредиты нужно отдавать и перекредитоваться негде.
- Как в таком случае быть с мечтой о крепком и многочисленном среднем классе?
- Десятки миллионов людей мечтают в него войти. На вопрос, к какой категории вы себя относите, многие отвечали: к среднему классу, хотя ни по каким экономическим показателям под эту категорию не подходили. Потерять наш "образцовый класс" ни в коем случае нельзя, иначе мы лишимся самой динамичной, просвещенной и самостоятельной части общества. Это, если хотите, политический императив нашего времени.
Нужно создать механизмы помощи среднему классу - политические, экономические и социальные. Прежде всего надо помочь ему осознать себя как особую социальную общность, инкорпорировать его в политику. Наши "средние" в отличие от западных - люди аполитичные. Они игнорируют выборы, чураются политики - считают, что она либо для пенсионеров, либо для бюрократов. Но если они не инкорпорируются в политику, то кто будет защищать их интересы? Сейчас это сделать некому. Второе: нужно отладить кредитную систему. Массовый средний класс в Америке был создан дешевым и длинным кредитом. У нас такой кредит начал нарождаться за счет заемного западного капитала, но теперь этот источник надолго закрылся. Государству надо насытить нашу банковскую систему длинными и доступными деньгами, которые будут превращаться в кредиты для среднего класса. Краткосрочная задача - позаботиться о тех, кто уже взял займы, но их материальное положение изменилось к худшему. Третий момент: поддержка малого бизнеса. В последние годы экономический климат, мягко говоря, не способствовал расширению сословия мелких предпринимателей. Все опросы малых бизнесменов показывали, что климат для них лишь ухудшается за счет поборов, "кошмарящих" органов, высоких арендных ставок. Надо как минимум реализовать то, что уже сказано о снижении налогообложения малых предпринимателей, и, думаю, идти дальше - снижать арендные ставки, по крайней мере по площадям, принадлежащим региональным администрациям, удешевить тарифы на новые подключения к электроэнергии.
- Российская глубинка пострадает от кризиса сильнее, чем центр?
- Провинция очень разная, и кроме Москвы уже существует чуть ли не десяток центров развития межрегионального уровня. Прежде всего это города-миллионники, в которых сформировалась критическая масса рынка, такие, как Петербург, Екатеринбург, Новосибирск, Нижний Новгород, Воронеж и другие. Они уже "вытягивают" не только себя, но и окружающую периферию. Возьмите Екатеринбург. С одной стороны, Урал - это зона машиностроения и металлургии, поэтому он ощутит на себе сильное давление кризиса. С другой, Екатеринбург - это центр, который уже не зависит только от "отраслей группы А", и его несущие конструкции не схлопнутся в связи с тем, что металлургии сейчас плохо. К тому же даже в самом захолустном областном центре за восемь тучных лет сформировался слой предприятий и просто людей, живущих собственным умом и бизнесом, которые не будут бегать и просить кредитов и дотаций, а попытаются выживать сами. Все-таки мы сейчас в существенно лучшей форме, нежели в 1996-1998 годах.
- А моногорода?
- Действительно, главный риск сейчас - в моногородах и в монопоселениях. Например, в Пикалевском районе Ленинградской области есть единственный глиноземный комбинат, работающий, естественно, на алюминщиков. Но цветная металлургия сейчас резко сдала, цены на алюминий упали. Куда пойти людям? При этом социальная мобильность у нас чрезвычайно низкая, рынок аренды недорогого жилья не развит. Средний американец, например, примерно пять-шесть раз за жизнь меняет место проживания, и это считается нормальным. Но там нет особых проблем с переездом и обустройством на новом месте. У нас же переезд сродни стихийному бедствию! Пора рынком арендного жилья вплотную заниматься, оно должно стать дешевым и доступным. Это более правильно, чем административным путем не давать работодателям сокращать рабочие места и тем самым консервировать экономическую неэффективность предприятий. Надо создавать условия для перемещения рабсилы из тех мест, где уже все загнулось, туда, где она позарез нужна. При этом, конечно, с одной стороны, нельзя запретить комбинатам увольнять людей, с другой - нельзя допустить массовых увольнений ввиду возможности социальных взрывов. Тут нужно найти золотую середину.
Думаю, теперь станет неизбежным обострение конкуренции между регионами за предпринимателей, готовых прийти и что-то создать. Ведь если до сих пор ощущался гигантский недостаток рабочих рук, то вскоре рабсила будет в избытке, а губернаторы получат мощный стимул для реального улучшения инвестиционного климата в подведомственном хозяйстве. И это может быть одним из позитивных следствий кризиса - если с умом к нему подойти, вместо того чтобы сеять панику и заказывать поминки по национальной экономике.
- Не боитесь, что при таком подходе значительные территории страны обезлюдят?
- Не исключаю, что процессы сокращения числа поселений, которые скрытым образом шли в России в последние 15-20 лет, когда пустели целые села и небольшие райцентры, сейчас ускорятся. Власти, возможно, стоит отказаться от поддержки обреченных на умирание населенных пунктов, сосредоточившись на поддержке перспективных.
Вообще кризис - это время, когда многое из того, что казалось нереалистичным, становится вполне возможным и даже спасительным. И многие решения, и многие варианты, которые готовились, но не могли быть пробиты в спокойной социально-экономической и социально-психологической атмосфере, могут быть приняты. В этом плане слова о том, что кризис играет очистительную роль, могут превратиться в реальность. Но для этого нужны определенная смелость и кредит доверия к власти. Власть же должна думать не о том, как "день простоять да ночь продержаться", но суметь за деревьями увидеть лес. Она должна держать на прицеле стратегические приоритеты, с тем чтобы к моменту завершения кризиса выйти не голыми и босыми и опять начинать с нулевой точки, а использовать этот кризис на благо стране.
foto/www.gzt.ru
Источник itogi.ru |
