Дмитрий Бадовский, политолог, эксперт Института социальных систем МГУ:
- Кризис как явление сложное и нелинейное не имеет четкого графика своего развития и заранее написанного сценария, пусть даже и со счастливым концом. Где находится то самое следующее дно кризиса, будет ли оно последним и окончательным, когда точно оно наступит и как долго потом нужно будет осторожно выплывать обратно на поверхность, чтобы не заработать кессонную болезнь, — этого сегодня точно не скажет никто. Хотя, естественно, все дискуссии и прогнозы гуляют именно вокруг этих вопросов. А всеобщее осторожное отношение к любым оптимистическим предсказаниям вполне понятно: в постигшей всех темноте неопределенности действительно сложно отличить реальный свет в конце тоннеля от света фонарей несущегося навстречу паровоза.
Тем не менее человек устроен так, что всегда ищет возможность зацепиться за какие-то события и даты как за возможный поворотный момент, «конец ужаса» и точку отсчета для начала выхода из кризиса. Сегодня, например, на роль ближайшей из таких спасительных дат претендует 17 декабря, когда ОПЕК должна принять решение об ограничении добычи нефти. Все ждут, на сколько снизят, как отреагируют рынки и не начнется ли вдруг великий перелом. Для России напряженность этого ожидания ощущается особенно сильно: ключевые параметры ее макроэкономической ситуации, самочувствие бюджета и реальной экономики объективно зависят от цены на нефть. По крайней мере по торговым площадкам, правительственным кабинетам и бизнес-офисам робкая надежда на то, что «после среды посмотрим», разливается вполне определенно.
Что там действительно будет после среды, скоро увидим. Но аналогичных дат, претендующих на то, чтобы стать точкой надежды, будет в ближайшие месяцы еще много. Здесь ведь главное — это именно желание искать некое судьбоносное событие, поворот фортуны, после которого все наконец начнет как-то стабилизироваться и разворачиваться в другую сторону.
Настроения такие свойственны не только субъектам большой экономики и высокой политики, но и массовому сознанию. Только на этом уровне вместо каких-нибудь очередных нефтяных саммитов, планов Обамы или китайских кредитов ждут, к примеру, Нового года. Уже со следующей недели страна сначала погрузится в предпраздничные хлопоты, а потом — в новогодние каникулы. И будет ждать, что, может быть, случится чудо и Дед Мороз не только положит обычные подарки под елку, но потом еще преподнесет и главный сюрприз — заберет с собой кризис.
Поэтому, конечно, в замерах общественных настроений и реальной оценке того, погрузилась или нет страна в рецессию ожиданий, главное значение будет иметь январь будущего года и ответы именно на те вопросы, которые сейчас в массовом сознании усиленно откладываются «до после праздников». Заработают ли после 11 января остановленные пока до этой даты конвейеры, восстановятся ли рабочие недели, и все ли выйдут на работу из временных отпусков. А сверх того — что там будет с рублем, с выплатами январских зарплат, ценами на продукты и тарифами ЖКХ. И может ли так быть, что государство что-то там еще придумает, как-то подтолкнет, чем-то поддержит. И тогда, глядишь, все будет более или менее хорошо.
Надо сказать, что сегодня государство не только такие настроения склонно поощрять, но и само по многим параметрам рассчитывает на относительно мягкое развитие событий и недалекое начало выхода из кризиса. Опять же, наверное, в чем-то и неплохо, что на фоне нынешнего кризиса не происходит обвал настроений, как в каком-нибудь 1998 году, а пирамида завышенных ожиданий разбирается довольно долго и постепенно.
Однако, с другой стороны, такая ситуация порождает новую волну завышенных ожиданий, связанных уже с самим кризисом и выходом из него. Социальные настроения начинают концентрироваться на том, что, может, через полгода или через год ситуация выправится и должно начаться восстановление именно докризисной ситуации. То есть что, пересидев непростой 2009 год на скопленных резервах, мы бочком-бочком вернемся к прежней модели развития. Той модели, которая была основана на сырьевой ренте от дорогой нефти, пирамиде внешних кредитов и заимствований и благополучии далеко не заработанного изобилия потребительского общества.
Некоторые оговорки властей о перспективах восстановления роста весной 2010 г. укрепляют эти настроения. Некоторые антикризисные меры также рассчитаны на поддержку граждан (например, заемщиков по ипотечным кредитам из среднего класса) только на один год.
В этих условиях более длительное и глубокое протекание кризиса, а также то, что выход из него к докризисной модели экономики и социальной политики вряд ли возможен и уж точно для развития страны нецелесообразен, могут стать для массового сознания сильным ударом, провоцировать довольно жесткую ситуацию обманутых надежд и социального недовольства.
Конечно, повороты фортуны нам не известны, но лучше все же иметь запасной план диалога с обществом на тот случай, если нам действительно придется довольно долго жить в условиях низких цен на нефть, низкого роста, а то и спада экономики, а также выходить из кризиса в некую принципиально новую экономическую и социальную реальность.
Любой кризис должен достигнуть своего дна, чтобы началось восстановление. Произойти это должно не только с экономикой, но и с социальными настроениями и ожиданиями. Только тогда общество сможет переключиться на модернизационную волну.
foto/www.e1.ru
Источник treli.ru |
