Итак, фондовый пузырь, — очень дорогое для общества удовольствие — потреблявший на последнем этапе ничем не оправданные ресурсы, лопнул, и симптомы его болезни стали видны. По мере того, как фондовый рынок играл всё большую роль не только в экономике, но и в политике, он стал занимать значимое место в жизни общества, так как касался основных вопросов экономической жизни — механизмов перераспределения собственности, сбережений и инвестиций.
По свидетельству фонда «Общественное мнение», в начале октября 2008 года об основах фондового рынка имели представление уже 71% населения. Несомненно, финансовый кризис вынудил простых людей, тратящих свои сбережения на покупки товаров длительного пользования, недвижимости и вклады в банках, уделять внимание рынку ценных бумаг. Однако более половины опрошенных даже не слышали о катастрофическом развитии событий в силу кажущейся малой соотнесенности личных и фондовых проблем.
Многие считают, что ничего особо страшного не произошло. Хотя котировки ценных бумаг падают, само производство не останавливается. Газпром и Роснефть добывают углеводороды, РУСАЛ и Норильский никель выплавляют металлы, Сбербанк и ВТБ все еще продолжают выдавать кредиты, электростанции дают ток, макаронные фабрики выпускают макароны, а коммуникационные компании обслуживают мобильные телефоны и спутники. Так в чем же кризис?
Фондовый рынок, изначально создававшийся для обеспечения экономики инвестициями и сырьем, постепенно превращался в достаточно дорогой для общества институт, который утратил основные общественно-полезные функции. Фактически роль фондового рынка в экономике той или иной страны определялась исторически сложившимися условиями кредитной системы, долей акционерных предприятий в производстве ВНП или СОП, степенью рассредоточения собственности на ценные бумаги и значением акций и облигаций как объекта помещения капитала, развитостью рынка и участием финансовых институтов в его обороте.
Главная функция первичного рынка — мобилизация и централизация капитала, то есть превращение относительно мелких диверсифицированных денежных средств населения в крупный капитал, обеспечение быстрого перелива сбережений в инвестиции.
Ранее считалось, что хорошо развитый рынок капитала был ключевым моментом для привлечения внутренних сбережений и иностранных инвестиций. Однако ряд экономистов, прежде всего, марксистов и кейнсианцев, имели другое мнение по этому вопросу. Так, Лэнс Тейлор писал: «В большинстве развивающихся стран биржи представляют собой площадки для маскарадов, где правящий генералитет и политики проделывают фокусы с ценами на акции государственных компаний». Фокусы на рынке первой по-настоящему ценной бумаги России — ваучера привели к тому, что ваучер, на который в конечном счете оказалось возможным купить активов более чем на 2000 долл. США, котировался почти все время своего существования по цене эквивалентной примерно 10 долл. На Украине на приватизационный сертификат приходилось активов на 45−48 тыс. долл. США, а котировались они на фондовом рынке по 250−300 долл.
Кроме того, фондовый рынок может служить измерительным инструментом для оценки состояния экономики для органов государственной власти и управления. Индикаторы рынка показывают текущее состояние финансовой системы — размер рынка, уровень ликвидности, возможности абсорбции свободных ресурсов — все ключевые факторы, влияющие на инвестиционные решения, в том числе и в части приватизации государственной собственности. Кризис фондового рынка показывает, что требуется наличие свободных финансовых ресурсов в стране, и финансовый рынок не может удовлетворить эти новые потребности. Рост существующих предприятий ограничен в своем доступе к финансовым ресурсам, а фондовый рынок уже не способствует, а препятствует развитию реального сектора экономики. Можно лишь сожалеть, что именно это и произошло в России.
История, политэкономия и кризис
Финансовая структура — это единая система, единый взаимосвязанный механизм, все элементы которого зависят друг от друга, и проблемы рынка ценных бумаг нужно решать в интересах всего народного хозяйства. Возможно, глубинные причины фондового кризиса находятся именно в технологической революции и вызванных ей социальных изменениях.
Главной причиной кризиса цивилизации XX века, приведшего к Первой мировой войне, а затем к великой депрессии, победе фашизма, необходимости коллективизации в СССР, Второй мировой войне, обрушению колониальной системы и всего существовавшего миропорядка, вообще главным событием, определившим историю ХХ века стала «аграрная революция», приведшая к тому, что огромные массы населения оказались не нужны в сельском хозяйстве и были вынуждены искать себе новое место в жизни.
Пришло время крестьянам уйти. Этим людям, тысячелетия составлявшим хребет человечества, в том числе и как биологического вида, история вынесла приговор. Но судьба в разных странах подарила им разную судьбу — в Европе и США сокращение числа населения, занятого в сельском хозяйстве, с половины населения до 5% (читай — физическое уничтожение крестьянства) произошло мучительно и больно, породив жесточайшую войну в истории (одним из побочных фактов которой было уничтожение исторически городского еврейского населения).
В СССР (а сейчас это повторяется в коммунистических Китае и Западной Бенгалии) ВКП(б) не могла отказаться от своего исторического союзника — крестьянства, не могла дать ему физически исчезнуть (как это происходит в России сейчас в лице умерших деревень), но и позволить ему сохраниться неизменным в условиях чудовищного падения мировых относительных цен на сельскохозяйственную продукцию, порожденного аграрной («зеленой») революцией, была не в состоянии. Преодоление этого кризиса в СССР пошло через коллективизацию с ее мучениями и страданиями миллионов, в том числе и тот феномен, который современные украинские политиканы называют «голодомором».
И.Дойчер так описывал происходившее: «...началась сумасшедшая оргия разрушения... Громадные блюда с мясом были главной едой на тризне, которой мелкий крестьянин праздновал собственные похороны... Эпидемия обжорства распространялась с деревни на деревню, с волости на волость, с губернии на губернию. Мужчины, женщины и дети обжирались, их рвало, но они возвращались к столу. Никогда в стране не варилось столько самогона... Люди задыхались от зловония мяса, от паров водки, от дыма и горящих домов и собственного отчаяния. Частыми были сцены, когда появлялась бригада коллективизаторов, чтобы прервать мрачное пиршество треском пулеметов. Они расстреливала на месте или уводила упорных врагов коллективизации...
В первые месяцы коллективизации забили свыше 15 миллионов коров и быков, около 40 миллионов овец и коз, 7 миллионов свиней и 4 миллиона лошадей. Поголовье скота в стране сократилось более чем на половину. Однако после раскулачивания кулаков и подкулачников уничтожение скота и пир продолжались. Не было никакой возможности остановить его. ... Скот убивали потому, что не осталось кормов, или потому, что он болел из-за отсутствия ухода. Даже бедняки, вступившие в колхоз, продолжали расточать имущество, набивая давно пустые желудки... Затем последовало длительное и ужасное похмелье: колхозы остались без лошадей и семян. Колхозники с Украины и из Европейской России бросились в Среднюю Азию покупать лошадей, и вернувшись с пустыми руками, запрягли в плуги немногих оставшихся коров и быков. В 1931—1932 годах обширные пространства земли остались необработанными, везде валялись трупы умерших с голоду мужиков».
Обычно в наши дни забывается, на каком юридическом основании проводилась коллективизация. Сельскохозяйственная земля на основной территории царской России, как правило, принадлежала помещикам и была в абсолютном большинстве своем заложена в банках. Временное правительство, даже назначив министром земледелия автора программы земельного передела Чернова, именно из-за того, что конфискация привела бы к массовому банкротству финансовых учреждений, отказалось проводить земельную реформу.
Советская власть отдала землю тем, кто ее обрабатывает. Но по господствовавшему в СССР правовосознанию, земля не принадлежала тем, кто ее обрабатывает. Она принадлежала всем. И горожанам в той же мере, в какой крестьянам, получившим огромные массивы земли в безвозмездном порядке. Но это была просто рассрочка: получая что-то, принадлежащее всем, нужно за это платить. Крестьяне должны были, получив общее достояние, вернуть обществу долги или отказаться от земли. Выбор был у каждого: взяв у общества землю, верни ему продукты, или отдай землю и иди работать по найму в город. И именно это — плату за полученную в частное пользование общую землю — и представляли собой продразверстка и продналог...
В мировом масштабе часы, отсчитывающие время, оставленное безжалостным и неумолимым Молохом прогресса традиционному крестьянству, пробили его кончину в результате «аграрной революции», не нуждавшейся в огромных массах занятого в сельском хозяйстве населения. Но и приспособление аграриев к жизни в городских условиях, а экономики — к массам не требуемых ей новых неквалифицированных и неготовых к городской жизни работников требует нескольких поколений. На Западе аграрный кризис и порожденная им великая депрессия разорили крестьян, которые теряли права на свою землю из-за того, что низкие цены на продукцию не позволяли им обслуживать кредиты у банков, у советских крестьян угроз потерять землю не было из-за политики, проводимой правительством, в котором большинство составляла ВКП(б). Это был кардинальный переворот в развитии человечества, но наиболее известной, наиболее очевидной его манифестацией были именно товарные и фондовые биржевые рынки. Те же процессы в СССР скрывались под видом колхозного и совхозного строя. Не случайно И.В.Сталин в своих экономических работах подчеркивал классовые различия между рабочими и колхозниками в СССР. За этими понятиями стояли разные экономические интересы, разные эпохи — доиндустриальная и индустриальная.
Монтескье писал, что крестьяне — хорошие люди, и ученые — хорошие люди, а все беды идут от полуобразованности... Когда политику, проводимую в отношении крестьянства ВКП(б), часто ошибочно именуемую просто «коллективизацией», обвиняют в насильственном принуждении крестьян, как объединенных в колхозы, так и работающих в совхозах и ведущих частное хозяйство, к сдаче сельскохозяйственной продукции по якобы заниженным ценам, то это заблуждение. Закупочные цены на сельхозпродукцию в СССР в сравнимых ценах в начале 30-х годов были выше, чем мировые биржевые цены, обваленные Великой депрессией, не говоря уже о ценах на аграрную продукцию в разоренных Индии, Египте или Китае.
Иными словами, монополия внешней торговли, введенная ВКП(б), оградила крестьян от разорения, порожденного массовым импортом хлеба по мировым фактически демпинговым ценам, крестьяне же отказались сдавать хлеб по высоким, относительно мировых стандартов, но недостаточным для крестьян, привыкших к еще более высоким, ценам, установленным в СССР. У ВКП(б) просто не было иного выхода: или разорить огромное большинство российских крестьян товарными методами, пустив мировой хлеб на внутренний рынок, или, сохранив границы закрытыми, насильственно вынудить объединенных крестьян сдавать хлеб по приемлемым ценам. Коммунистическая партия выбрала второй путь.
После Второй мировой войны казалось, что западное общество пришло в себя от последствий «аграрной революции», хотя на Востоке эти проблемы повторялись с угрожающей периодичностью. Крестьяне адаптировались в городе, превратившись в промышленных рабочих. Но прогресс неумолим: подобно тому, как он сделал ненужными миллионы занятых в аграрной сфере, настал момент, когда новая технологическая революция с ее автоматизацией, механизацией, роботизацией, тотальной электронизацией делает излишними миллионы промышленных рабочих. Их труд просто не нужен, так как расширение производства невозможно в силу относительного недостатка природных ресурсов и капитала в трудоизбыточном современном мире.
И именно в этом — в появлении в результате перехода общества на следующий после индустриального этап развития, когда человечество уже не в состоянии занять большинство населения в промышленном производстве, сотен миллионов «лишних людей» — на наш взгляд, состоит глубинная, коренная причина нынешних экономических бедствий, пока еще находящих свое проявление в мировом финансовом и фондовом кризисе. Преодоление такого кризиса, как свидетельствует опыт человечества, невозможно рыночными методами, требуется насилие со стороны государства в громадных масштабах, и мы видим первые ростки этого организованного насилия, как в виде войн, пока еще локальных, так и в виде подавления инакомыслия в странах, еще недавно считавшихся и продолжающих считать себя демократическими. Надо ли напоминать, что до прихода Гитлера к власти Германия была очень демократической страной? Все изменилось даже не за месяцы, а за дни.
Еще пару месяцев назад у многих оставались надежды на то, что США и Европе удастся удержаться на грани рецессии. Они не сбылись. Экономики богатых стран рухнули, и вопрос остается только в глубине падения. Меры по смягчению кризиса помогают лишь краткосрочно; рост происходит не в результате экономических последствий принятых мер, а на основе вызванных ими положительных эмоций, действующих короткие промежутки времени. Как долго продлится текущий кризис, и какими будут его последствия, предсказать сейчас никто не берется. Нельзя рассчитывать и на то, что западным экономикам удастся возместить убытки, вызванные сокращением внутреннего спроса, за счет экспорта, поскольку кризис распространился и на рынки развивающихся стран.
Прогноз цен на нефть
На прошлой неделе цена на нефть пробила символическую отметку в 50 долларов за баррель: на Нью-Йоркской бирже нефть марки WTI стала дешевле 50 долларов за баррель впервые с января 2007 года, а в Лондоне нефть марки Brent — с мая 2005-го. Российский трехлетний бюджет рассчитан, исходя из цен на нефть, которые почти в два раза выше нынешних 47 долларов за баррель (Российская экспортная смесь — РЭС (Urals) 95 долл. за баррель в 2009 году, 90 долл. — в 2010-м и 88 долл. — в 2011-м). Российские нефтяные монополии, правда, рассчитывают свои инвестиционные программы, исходя из цен на нефть в размере 50 долларов за баррель.
Вся история нефтяных цен за последние сорок лет — это несуразные, ни с чем не сообразные огромные качели, когда периоды высоких цен сменяются ценами низкими. Никакого рационального эквилибриума нет, спекулянты склонны следовать существующей тенденции повышения или понижения, нежели обращать внимание на глубинные причины, пока направление движения цен не разворачивается из-за каких-либо общеэкономических, не связанных с нефтехимией или энергетикой соображений. К тому же нефть не потребляется в сыром виде, она подлежит переработке, а число промышленных мощностей для этого ограничено, и основные нефтеперерабатывающие мощности, даже в июле этого года, когда цены доходили до 147 долларов за баррель, были загружены полностью.
Цены на нефть тесно связаны с мировой конъюнктурой, с общим уровнем производства и потребления во всемирной экономике. На данном этапе их снижение во многом определяется тем, насколько и каким образом упадет потребление в Китае и Индии. Причем речь идет не столько о конечном потреблении нефти, сколько о том, смогут ли зависящие от экспорта экономики этих стран переориентироваться без заметного ущерба на внутренние рынки. В 1996 году Китай импортировал 500 тыс. баррелей в день, в 1998 — миллион, в 2003 — 2,5 миллиона, в 2007 — 4 миллиона тонн. Быстро рос импорт нефти и в Индии, причем если КНР сама крупнейший производитель нефти, то в Индии ее не хватает.
Международное энергетическое агентство ожидает, что в нынешнем году увеличение спроса на нефть будет минимальным за 23 года. Кризис сильно ударил по мировой торговле и туризму, падает грузопоток, количество пассажиров в авиационном, автомобильном, железнодорожном и морском транспорте, что ведет к снижению спроса на топливо. Отсутствие кредитов вынуждает фермеров сокращать затраты на нефтепродукты, снижается спрос на полимерную продукцию. Компании, производящие грузовики, сообщают о спаде заказов на десятки процентов. Снижается промышленный спрос на электроэнергию, так как заводы останавливаются, конторы закрываются, а рекламные бюджеты урезаются. В США потребление топлива за последний месяц сократилось на 7% относительно показателя прошлого года. При этом запасы нефти в стране за прошлую неделю выросли на 1,6 млн. баррелей — вдвое больше, чем ожидали аналитики.
С другой стороны, моноотраслевые экономики стран ОПЕК вынуждены производить больше нефти, чтобы сократить бюджетные дефициты за счет роста продаж. К тому же её потребление мало зависит от цены, нефтехимические заводы или электростанции не увеличивают вдвое потребление нефти, если вдвое падает ее цена. Нефть — «неэластичный», с ценовой точки зрения, товар, и добыча не может быть резко увеличена при повышении спроса на нефть, а следовательно, и ее цена.
Серьезной угрозой стабильности российских нефтяных компаний является возможность выхода на мировые рынки иракской нефти, что особенно болезненно для России, так как качественные характеристики иракской нефти (особенно экспортного сорта «Киркук») очень похожи на характеристики российских экспортных сортов. Появление иракской нефти в Роттердаме и на биржах дальневосточных стран увеличивает дисконт между ценой Брента и российскими сортами.
Мы полагаем, что падение цен на нефть будет продолжаться, а нижний предел цен на нефть, который будет достигнут в течение 6 месяцев, составит 20−30 долларов за баррель Брента.
Доверие и кризис
Международные и российские финансовые и промышленные компании заставили мелких и средних инвесторов поверить, что воображаемые, кредитные средства лежат и будут лежать у них на счетах, поступают и будут поступать в нарастающем режиме. До тех пор, пока люди верили в механизм пирамиды фондового рынка, все шло хорошо. Стоило же кому-то засомневаться в реальности воображаемых денег, как рынок рухнул. Кредит — понятие универсальное, он требует доверия со стороны всего общества. Невозможно доверять на слово Морган Стенли после банкротства Леман бразерс.
По опросу, проведенному в середине ноября Левада-Центром, 66% российского населения озабочено наступлением кризиса: 30% считают, что кризис уже идет, а 36% ожидают, что он начнется в ближайшее время. Только 26% полагают, что «положение сложное, но до кризиса не дойдет», и лишь 4% — что «никакого кризиса нет и не предвидится». Вспоминается, что после терактов 11 сентября 2001 года в США доверие резко упало, но снижение учетной ставки ФРС до 1% (как сейчас) позволило банкам выдавать практически беспроцентные кредиты, в результате чего существенно увеличился объем продаж (например, новых автомобилей), что вызвало оживление в отраслях-смежниках и позволило преодолеть кризис доверия.
К сожалению, сейчас повторение ситуации 2001 года кажется маловероятным. Та же автопромышленность ориентирована на выпуск дорогих автомобилей с высокой долей человеческого труда. Прогресс же требует экономичных машин, требующих меньше ресурсов, произведенных с высокой долей автоматизации. Фантастические результаты показал производитель дорогих автомобилей Volvo, который за третий квартал этого года получил всего лишь 115 заказов на производство большегрузных автомобилей, что на 99,7% меньше по сравнению с 41 970 заказами, поступившими за аналогичный период 2007 года.
Получается, что нынешний финансовый кризис — ни что иное, как очищение экономики от неэффективных, ресурсоемких и трудоемких, мешающих прогрессу, хотя внешне привлекательных производств. Беда в том, что цену за это очищение обществу придется уплатить очень высокую. «Ректификация» рынка — это первая стадия его перехода в более равновесное состояние, когда рыночные законы, обрушенные острым кризисом наличных средств (одной из форм кризиса ликвидности, когда владельцы акций, желающие их продать, не могут этого сделать по причине отсутствия свободных средств у потенциальных покупателей), должны начать действовать в большей мере.
Фондовый кризис спровоцировал и межбанковский кризис доверия (все оказались одновременно и должниками, неспособными расплатиться с заимодателями, и кредиторами, с которыми не расплачиваются дебиторы). Никто не хочет или не может первым расплатиться, даже если есть свободные наличные средства, так как нет гарантий, что должники выплатят вовремя свои долги этому первому. Государство выделило сумму, равную 12% ВВП, для расшивки неплатежей, однако кризис по-прежнему остается острейшим.
Уровень падения
В теории фондового рынка строго доказано, что принципиально невозможно точно предсказать время и глубину финансового кризиса на основании накопленного опыта экспертов. Неизбежно ухудшается качество прогноза при увеличении производной ценовой функции (то есть во время кризиса). Если рассматривать фондовое прогнозирование как случайный процесс, то распространение применения уже прошлых значений цен на прогнозирование будущих возможно лишь при условии, что прошлые реализованные значения цен, уже известные из опыта, представляют собой независимую выборку из будущих значений. «Прежде всего, — писал Дж.М.Кейнс в письме Я.Тинбергену, — встаёт центральный вопрос методологии — логика применения метода множественных корреляций к экономическому материалу, который, как мы знаем, не является гомогенным в течение времени».
Для этого допущения необходимо и достаточно, чтобы случайный процесс ценообразования был эргодичным, то есть детерминированным по временной выборке («технический анализ» на фондовом рынке) и по пространственной выборке («фундаментальный анализ») одновременно.
В ХХ веке в физике, экономике и теории познания была разработана принципиально новая концепция эргодичности, труднообъяснимая «на пальцах». Она позволяет разграничить случаи, когда мы можем применять статистические закономерности, накопленные на огромной выборке, для прогнозирования поведения индивидуального объекта от случаев, когда это сделать невозможно.
В задаче прогноза цен на основе накопленного опыта «накопленный опыт» — это набор прошлых значений с дополнительными прошлыми же данными. Задача сводится к выведению будущих значений из значений прошлых. Для того, чтобы это было оправданным, необходимо и достаточно показать, что цены по своей природе эргодичны.
Только если признать, что процесс ценообразования на фондовом рынке является эргодичным, можно утверждать, что существует «объективная» цена компании, прогноз которой можно получить методами технического анализа или фундаментального анализа. Однако фондовый рынок не эргодичен, более того, любой его кризис резко снижает эргодичность процесса, что приводит к выводу о невозможности точного прогнозирования изменения будущих цен на основании накопленного опыта в части сроков, времени и масштабов. Концепция эргодичности является довольно удобным инструментом для разоблачения недобросовестных, чтобы не сказать жульнических методик фондового прогнозирования.
Существующие методики экономического предсказания — например, Форсайт -частично исходят из возможности Эдипова эффекта — влияния факта наличия прогноза на будущее и некоторых статистических методик, позволяющих интегрировать имеющиеся мнения экспертов. Проблема в том, что эксперты не в состоянии предсказать уровень падения.
Тем не менее, надо назвать и наш прогноз — мы полагаем, что дно рынка будет при значениях индекса РТС в пределах 250−350 пунктов, то есть в полтора-два раза ниже, чем сейчас. На чем основан наш прогноз? Именно опыт людей, следящих за фондовым рынком с 1995 года...
Дивиденды и цены
Фондовый рынок опосредует перераспределение капиталов, национального дохода в денежной форме и прибавочной стоимости между отраслями народного хозяйства и предприятиями. Денежные капиталы, привлекаемые на вторичный и частично на первичный рынок, перераспределяются и выплачиваются в виде комиссионных вознаграждений за посредничество, дивидендов и процентов, а также спекулятивной прибыли в виде курсовой разницы и учредительской прибыли.
Важнейшим моментом становится то, что в условиях дефицита наличных денег (кризиса ликвидности), постоянных кассовых разрывов у крупнейших, средних и мелких компаний должна измениться ситуация, когда отсутствует возможность получения инвесторами прибылей через дивидендные выплаты, а не за счет роста курса акций.
Хотя текущие цены на ценные бумаги определяются целым комплексом факторов экономического, политического, психологического, географического, чисто биржевого характера, в долгосрочном плане фактор, определяющий тренд ценных бумаг, это прибыльность корпорации-эмитента, а опосредованно — эффективность производственного процесса.
Однако лишь малая часть бухгалтерской прибыли компании идет на дивидендные выплаты, из основной части погашаются затраты, которые налоговые органы не считают необходимыми и входящими в себестоимость продукции (часто элитное потребление высших руководителей), и идут средства на расширение производства. В условиях кризиса, когда эффективность этого развития неясна, мелкие и институциональные инвесторы для вложений будут ожидать, когда прямые выплаты станут соразмерными с иными возможностями вложения средств.
Иными словами, акции будут падать до тех пор, пока ожидаемая доходность от дивидендов по результатам деятельности компаний не сравняется с доходом от банковских депозитов или альтернативных инвестиций, например, в недвижимость. Одна из функций рынка корпоративных ценных бумаг должна состоять в формировании прав собственности. Покупка акций означает возникновение прав собственности как на получение части прибыли компании, так и на реализацию права участия в ее деятельности. При этом увеличение количества акций у одного владельца на определенном пороговом уровне означает превращение совокупности его акций в контрольный пакет, позволяющий напрямую воздействовать на ход производства и управления.
Фактически же миноритарные инвесторы, купившие акции, не имеют никаких из «пучка прав». Они не могут влиять ни на деятельность компании, ни на ее собственность, ни на ее активы. Корпоративное законодательство к ним недружелюбно. Для того, чтобы заставить их перекупать ценные бумаги, необходимо, чтобы они предпочли такого рода сделки альтернативам — личному потреблению, банковским депозитам или скупке инвестиционных товаров типа недвижимости или золота и бриллиантов.
Расчеты показывают, что Индекс РТС — наиболее авторитетный индекс российского фондового рынка при нормировании по нефтяным ценам — находился до недавнего падения практически на том же уровне, как и летом 1998 года.
Что можно ожидать?
Повсюду снижение стоимости активов, ужесточение условий предоставления кредитов и падение доверия поставили компании и потребителей в положение, когда они не имеют возможности или не желают инвестировать и тратить. В США индекс потребительского доверия рухнул до абсолютного минимума. В Германии индекс уверенности деловых кругов упал до пятилетнего минимума.
Однако для России это не так страшно. В экономике нашей страны доля займов к ВВП составляет лишь 37% — в 5 и более раз меньше, чем в развитых странах. Потребительская и ипотечная задолженность относительно мала. Значительная часть малого и среднего бизнеса не имела нормального доступа к дешевым и долгосрочным кредитам даже в период инвестиционного бума. С другой стороны, крупный бизнес имеет крайне высокий уровень задолженности, обслуживание которого рассчитывалось, исходя из перекредитования по низким ставкам, получить которые сейчас практически невозможно.
Операции на рынках ценных бумаг должны перестать играть роль «вещи в себе и ради себя» и стать функциональным механизмом рыночной экономики, ориентированной на развитие производства. Истинное предназначение фондового рынка видится не только в спекуляциях, не только в механизме выкачивания средств у населения и не столько в перераспределении собственности, сколько в создании финансового механизма для запуска инвестиций, для выживания и обновления народного хозяйства. Важнейшим источником нового промышленного подъема и преодоления инвестиционного кризиса в России и других развивающихся странах может стать финансирование посредством фондового рынка, что в условиях России будет готовить появление нового масштабного источника финансирования — в условиях резкого сокращения иностранных инвестиций неспекулятивного характера.
При этом в результате нынешнего кризиса наши отношения с Западом могут улучшиться. Поскольку кредиты на Западе все еще дешевле, Роснефть может оказаться в положении, когда она будет уговаривать Роял Датч-Шелл профинансировать Сахалинскую нефтедобычу...
Однако следует помнить, что истинные судьбы мира вершатся не в Кремле, не в Вашингтоне, не в гостиных Москвы и не на нью-йоркской или лондонской биржах, где торгуют акциями Англо-Американ, Би-Эйч-Пи или Рио-Тинто, а на китайских заводах и бенгальских фабриках. Именно там сейчас творится будущее благосостояние человечества.
А для нас пока самое главное сейчас — это преодоление «кризиса доверия»...
foto/www.uaclub.net
Источник globalist.org.ua |
