Экономика – во многом сфера психологическая. Цена товаров складывается и из того, сколько они реально стоят, и из того, сколько за них готовы платить в тот или иной момент. То есть экономическое включает в себя наравне с производственным и систему реакций людей в экономической сфере. Иными словами, кризис – это не только соотношение определенных сугубо экономических и производственных показателей, но и сопутствующее этому поведение экономических акторов. Образ кризиса – значительно опаснее самого кризиса. И потому, что вызывает панику, и потому, что ведет к тем или иным спекуляциям на общем признании факта существования кризиса.
По данным Левада-центра, если в сентябре 10 % опрошенных признавали, что они, или живущие с ними вместе члены семьи столкнулись с задержками выплаты зарплат, то в ноябре – уже 21 %. В октябре 6 % названных признавались, что им урезали зарплату – в ноябре их стало 20 %. В октябре 7 % говорили о том, что сталкиваются с увольнениями, в ноябре – 20 %. Соответственно, падает число тех, кто был ранее уверен, что ничего подобного произойти не может: по первому показателю в октябре их было 52 %, в ноябре стало 37 %, по второму – 52 % и 38 %, по третьему – 53 % и 33 %.
Декабрьских данных пока нет, но они скорее всего подтвердят эту тенденцию.
О росте числа безработных на сотни тысяч официально говорится все чаще. Вместе с тем троекратное увеличение тех, кому задержали зарплату, снизили ее или просто уволили, вовсе не означает, что реальное положение фирм, которые пошли на это, на деле троекратно ухудшилось.
В большинстве случаев тема кризиса, слова о нем лишь используются в качестве предлога, чтобы урезать зарплату, не платить ее вовремя или увольнять людей.
Дело не столько в изменении самих экономических показателей – дело в изменении общественной атмосферы. Год или два назад тот или иной работник во многих случаях был уверен, что, уйдя из организации, где он работает, без труда сможет найти альтернативу с не меньшей зарплатой. Сейчас он отчасти поражен ложно понятой солидарностью с предпринимателем: "Затянем пояса, будем выживать вместе!", – отчасти запуган тиражированием слова "кризис" в СМИ. И опасается, что утратив свою должность, иной не найдет. Тем более, что в памяти живы ситуации 1992 и 1998 годов.
Уловив его неуверенность предприниматель пользуется этим и энергично стремится осуществить свою спекуляцию на словах о кризисе, снижая зарплату своим специалистам или избавляясь от них – что естественно означает повышение нагрузки на оставшихся, а следовательно – реальное снижение оплаты их труда, даже тогда, когда формально ее не снижают – но тем более и тогда, когда она и так снижается. И работник, видя, что его коллега уволен, радуется уже тому, что остался на своем месте, хотя теперь должен выполнять за меньшее вознаграждение и работу уволенного.
Работодатель исходит при этом из двух обстоятельств. Первое это то, что он, как тип, всегда стремится платить меньше за работу – поскольку его прибыль всегда состоит из разницы между тем, что работник заработал и тем, что он получил. Предприниматель лишь тогда идет на повышение зарплаты, когда у него нет иного выхода или иной выход связан с большими издержками. Он может платить больше в трех случаях: когда его к этому обязывает государство и законодательство; когда он сталкивается с жестким отпором со стороны работников; когда ситуация на рынке труда складывается так, что за прежнюю, меньшую зарплату он не может найти согласных на работу, и исходя из корыстных соображений вынужден плату повышать.
А второе обстоятельство, придающее его действиям по урезанию зарплаты работника особое сладострастие – это своего рода месть за те повышения зарплат, на которые он вынужден был пойти в последние годы.
В современной России государство хотя и называется социальным, но в этой сфере – в сфере принуждения работодателя к повышению зарплат – практически остается безмолвным.
Отпора со стороны работников корысть работодателя практически не получает. Отчасти из-за чисто номинального существования профсоюзных организаций и их отсутствия в огромном числе фирм, отчасти из-за той ситуации, которая существовала на рынке труда в последние годы – работники отказывались работать на предпринимателя на условиях, которые считали неадекватными, поэтому работодатель вынужден был повышать зарплату.
Но постоянно тиражируемые слова о кризисе стали нагнетать атмосферу, чего правительство во главе с Путиным пыталось избежать. Нагнетать атмосферу и рождать неуверенность, психологическую уязвимость работника. Почувствовав благоприятные условия, работодатели шаг за шагом стали снижать опалу труда, прикрывая это различными красивыми словами о необходимости "совместного выживания", "оптимизации расходов" и всей прочей словесной эквилибристикой.
Но самое интересное – они так и не поняли, что бьют не только по работнику, залезая в его карман. Они в результате бьют и по себе, с удивлением наблюдая постепенное падение спроса на свои товары.
Они не понимают, что спрос на продукцию их частных предприятий, среди прочего, зависит и от платежеспособности их работников. Более или менее синхронно снижая зарплаты в разных областях, они одновременно снижали совокупную платежеспособность. Если за осень 20 % работников снизили зарплату, 20 % уволили, а 20 % регулярно ее задерживают – то, с одной стороны, денег на покупки становится существенно меньше, а с другой – рождается та самая неуверенность в завтрашнем дне, которая ведет к сокращению количества покупок, заставляя даже того, кто еще не пострадал от названных мер, придерживать деньги, создавая свой "стабилизационный резерв" – одновременно переводя их в валюту, тем самым и дальше снижая курс рубля.
Но, если падает спрос, то уже реально сокращается выручка предпринимателей. А поскольку они никогда по доброй воле не пойдут на то, чтобы взять на себя груз антикризисного развития, то и далее тяготеют к тому, чтобы увольнять работников, задерживать им выплаты заработанного и сокращать зарплату.
Работодатели подчас искренне не понимают, что стоимость рабочей силы – это не то, сколько они считают для себя выгодным платить работнику – это в первую очередь "привычный уровень потребления работника", это то, за сколько согласны работать работники в своей массе.
Кстати, именно тогда, когда уровень потребления снижается ниже обычного, и возникает ситуация, при которой работодателей порой начинают выгонять из их фирм, из страны, и даже ставить к стенке.
Таким образом, стремясь воспользоваться благоприятной психологической ситуацией и опасениями работника, его неуверенностью, работодатель наносит удар по его карману и его платежеспособности.
Но одновременно, снижая покупательную способность работников, работодатель снижает и покупательский спрос и еще более повышает нервозность в обществе.
Вместе с тем, повышая неуверенность и нервозность он, с той или иной скоростью, повышает потенциал конфликтности. То есть закладывает начала деструкции под всю политическую систему.
Российские рабочие рубежа XIX-XX веков вовсе не были изначально ярыми борцами с самодержавием и монархией. Но они ими стали, когда оказалось, что в конфликте рабочих и предпринимателей государство либо не вмешивается в спор, либо регулярно встает на сторону последних.
Российская власть вправе выбирать, что ей делать в этой ситуации – по прежнему сохранять отстраненность от идущих процессов, время от времени увещевая совесть работодателя, либо начать активно вмешиваться в ситуацию.
Если государство ставит перед собой цель собственного укрепления или хотя бы сохранения, то ему давно пора вмешаться. И не увещеваниями и имитационными экономическими мерами, а всей полнотой своей власти.
Если ситуация требует антикризисных мер и антикризисного законодательства в финансовой, банковской, валютной, налоговой и других сферах, то в не меньшей степени она требует антикризисных мер в отношении увольнений и урезания зарплат.
С этой точки зрения кризис требует решений как минимум в трех направлениях.
Первое – это законодательное запрещение работодателю любых снижений зарплат и сокращений работников по сравнению, скажем, с предыдущим годом. Подобные действия должны рассматриваться как форма подрывной работы против основ конституционного строя страны.
Фирмы и организации, допустившие такие действия должны лишаться лицензии, их имущество необходимо конфисковывать, а владельцев и руководителей, возможно, подвергать уголовной ответственности.
Второе направление связано с практическим отсутствием на многих предприятиях профсоюзов или иных форм самоорганизации работников. Логично в этом отношении законодательно установить, что никакое предприятие, организация, фирма, не вправе осуществлять свою лицензионную деятельность при отсутствии на нем профсоюзной организации. Здесь, конечно, существует опасность создания работодателями подконтрольных им профсоюзов или установления контроля над уже существующими, и этот вопрос сам по себе нуждается в законодательном регулировании.
Третье направление связано с системой оповещения власти о происходящих на том или ином предприятии нарушениях антикризисного законодательства. В его рамках, среди прочего, могло бы сыграть свою роль создание горячих линий Минздравсоцразвития, а также правоохранительных органов.
Проблема современных российских предпринимателей в том, что они обладают завышенными представлениями о присущем им статусе. Они полагают, что право на ведение ими бизнеса, как то было двести лет назад – это некое их естественное право, обеспечивающее возможность обогащения.
Но современная цивилизация, даже та ее часть, которая признает правомерность существования частной собственности, трактуют этот вопрос иначе. В рамках социального государства бизнес и частная собственность – это не некое "священное право". Это право, которое дается государством и обществом в обмен на определенные обязательства.
Обязательство обеспечения общества качественными товарами.
Обязательство пополнять государственный бюджет и поддерживать социальную сферу.
Обязательство обеспечивать существование определенного количества рабочих мест для граждан данного государства.
Обязательство оплачивать используемый на предприятиях труд в таких размерах, которые гарантируют достойное существование работника и его семьи, давая ему возможность свободного развития.
С точки зрения этого подхода, в условиях кризиса задача предпринимателя – не сохранение прибыли или даже минимизация потерь. Его задача – обеспечение поддержания социальной стабильности и привычного уровня жизни работника. Пусть даже не только ценой отказа от прибыли, но и ценой использования для этого своего ранее нажитого богатства.
Соответственно, тот предприниматель, который по тем или иным причинам не выполняет этих обязательств, автоматически лишается как морального, так и юридического права на свою частную собственность.
И тут уж вопросом времени и ситуации является то, кто именно – структуры и правоохранительные органы социального государства, или организованные некой неформальной силой работники – осуществит акт лишения такого предпринимателя контролируемой им частной собственности.
foto/www.chaka.livejournal.com
Источник novopol.ru |
