Сегодня он уже заканчивает новое кино – “Палату № 6” по одноименной повести Антона Павловича Чехова. В главной роли доктора Рагина – Владимир Ильин. Полностью закончить фильм Шахназаров планирует к концу марта, а выпустить в прокат – в начале лета. По поводу широкого проката никаких иллюзий не питает, однако малобюджетная “Палата” и не рассчитана на широкого зрителя. Главное – картина точно будет закончена. В условиях кризиса это немало. Впрочем, на кризис в кино генеральный директор “Мосфильма” смотрит с изрядной долей оптимизма. Насколько далеко простирается этот оптимизм, попытался выяснить у Карена Георгиевича наш корреспондент.
Пустые коридоры
– Когда сегодня проходишь по коридорам “Мосфильма испытываешь неприятное чувство, будто возвращаются 90-е годы. Насколько сильно вы, находясь внутри ситуации, ощущаете спад в кино?
– Спад, безусловно, есть, отрицать это невозможно. Но одновременно происходят странные вещи. Январь мы практически не работали. И дело не только в новогодних каникулах – в прошлом году весь январь павильоны были забиты. А пару недель назад вдруг началось оживление, группы стали заказывать павильоны, в тон-студию стоит очередь.
Чем это объяснить? Сегодня я встретил одного продюсера, который сказал, что из-за роста курса доллара инвесторы в какой-то момент прекратили финансирование, а теперь, когда курс немного стабилизировался, опять начали.
Кстати, Министерство культуры еще не отработало схему финансирования на этот год и только весной начнет выдавать гранты на проекты. Это тоже оживит ситуацию. Просто кризис совпал с отсутствием бюджетных денег. Что касается самого “Мосфильма”, то с нами ничего ужасного не происходит. За счет постпродакшна и печати копий для кинотеатров мы находимся в прибыли. Мы не сокращаем людей, не урезаем зарплаты. У нас достаточный запас прочности.
Даже не работая, мы можем протянуть довольно долго. Хотя это тоже не здорово, потому что работать надо. Но в целом за “Мосфильм” я спокоен.
– Что вы имеете в виду под запасом прочности? На что “Мосфильм”, не работая, может прожить?
– Во-первых, мы никогда не брали кредиты. Всегда жили по семейному принципу: получили деньги – смотрим, на что можем их потратить, чтобы еще осталось. У нас есть накопления. Ведь основная проблема состоит в том, что люди набрали кредитов, а теперь не могут расплатиться.
Мы же независимы, потому что никому ничего не должны. Так что сотрудники “Мосфильма” могут не волноваться.
– А каков сегодня в кино процент закрытых проектов?
– Этого я не могу сказать. В России нет никаких процентов. Никто не может ничего понять, потому что не существует статистики. Вот есть картина на бумаге, но мы-то знаем, что на самом деле ее нет.
Она в консервации. Группа ничего не делает. А по документам все в порядке. Таких примеров много. И все же я думаю, что до ситуации 90-х годов не дойдет хотя бы потому, что сейчас существует государственное финансирование, а тогда его вообще не было.
– Да и сейчас немного.
– К сожалению. Весь годовой бюджет на кино – 500 миллионов рублей, то есть около 15 миллионов долларов. Это смешно. Я думаю, что в масштабе всей экономики добавить 200–300 миллионов вполне возможно. А это было бы серьезным подспорьем для кино.
Мыльные пузыри
– Ясно, что частные инвесторы ушли надолго, в ближайшее время их трудно будет привлечь. Я знаю много картин, за которыми стоят модные олигархические имена, а у людей не хватает 100 тысяч долларов, чтобы закончить перезапись. На картину потрачено 10 миллионов, а 100 тысяч нет! Такие случаи сплошь и рядом.
– Может быть, потому что масса фильмов делалась совсем не для того, чтобы заработать деньги? Они даже до кинотеатров не доходили!
– Может быть. Я смотрю по телевизору канал “Наше новое кино”, так там 80 процентов фильмов вообще неизвестно откуда взялись! Я о них даже не слышал! И они ужасные. Лучше бы их никому не показывать. Действительно, такое впечатление, что многие из них делались не для проката, а для отмыва денег.
Последние годы наше кино походило на большой мыльный пузырь. И все эти разговоры про Голливуд, что мы можем не хуже, что мы догоним и перегоним... Я всегда говорил: “Ребята, прекратите фанаберию”.
Поэтому в какой-то мере кризис – не так уж плохо. Это чистка. Тот, кто профессионально, реально хочет работать и работает в кино, останется, и для них, может быть, будет какая-то помощь. У нас, например, очень упали цены.
Везде растут, а у нас упали. На камеры, на павильоны, на печать копий скидки до 80 процентов! “Мосфильм” на этом теряет, а деваться некуда. Сегодня фильм сделать гораздо дешевле. Актеры подешевели.
Сегодня мне сказали, что и осветители подешевели. Это говорит о том, что реально работающим людям будет проще.
Однако ясно и другое: блокбастеров в ближайшее время не ожидается. Но, может, и слава богу. Придут более человеческие, камерные, простые, ориентированные на реальность истории.
– Таким путем шло советское кино, и шло неплохо.
– Совершенно верно. Как ни странно, в этом может проявиться традиция, которая, как считалось, утеряна в попытке стать кем-то, кем нам несвойственно быть, и повторить чужие достижения.
Пиратов – на абордаж!
– А какие меры, кроме добавления денег в бюджет, должно, на ваш взгляд, принять правительство, чтобы поддержать кино в период спада?
– Самое важное – решить вопрос пиратства, который именно в условиях кризиса становится особенно актуальным. Как делать рыночное кино, если рынок на 80 процентов пиратский? Как ни крути, не заработаешь.
Мы говорили, что сейчас люди зарабатывают от процесса, то есть отмывают деньги и совершенно не заинтересованы в результате. А как их в этом упрекать? Это же сизифов труд, потемкинская деревня. Если решить проблему пиратства, вернется и частный инвестор, потому что он придет зарабатывать. А сейчас одни только разговоры о бокс-офисах.
– Бокс-офисы, кстати, неплохие у многих наших фильмов.
– Может, и неплохие, но недавно Даниил Дондурей правильно сказал: вы посмотрите, сколько потрачено на кино и сколько получено. Дебет с кредитом не сходится.
– Когда-то мы с вами говорили о том, что основная деятельность “Мосфильма” – это оказание услуг другим студиям. Но сама студия почти не производит фильмов. У вас были планы создания большой структуры именно по производству картин. Планы не изменились?
– “Мосфильм” со своими мощностями участвует во многих проектах. Только в прошлом году – в двадцати. Но нынешнее кинопроизводство уже сформировалось и другим не будет. Все крупные студии и в Европе, и в мире работают так: они входят во взаимоотношения с другими компаниями, получают проценты. Мало кто из студий делает картины полностью самостоятельно.
Всегда ищешь, с кем будешь работать. С телевидением или с другими инвесторами. И мы тоже ищем. Я не могу сказать, что мы делаем полностью “мосфильмовские” картины.
Знаете, так, как было в СССР, когда инвестор и продюсер был один – государство, уже не будет никогда.
Ольга ШУМЯЦКАЯ
foto/www.kino-teatr.ru
Источник vmdaily.ru |
