Известный режиссер Александр СОКУРОВ поделился с читателями "Дела" опасениями, которые у него вызывает ближайшее политическое будущее России.
- В одном из недавних интервью Вы сказали, что у Вас осталось очень мало общих с российской кинематографической общественностью интересов и тем. Почему так вышло?
- Я бы не хотел противопоставлять себя своим коллегам: среди них есть люди очень достойные и есть, на мой взгляд, "нерукопожимаемые", как и в любом профессиональном сообществе. Но у меня действительно очень мало точек соприкосновения с людьми из кинематографической среды из-за несовпадения многих мировоззренческих позиций. Серьезный конфликт с петербургскими коллегами возник у меня в тот момент, когда начались споры о возможности использования Дворцовой площади, в частности, для кинофестивалей. Почти все, за исключением Владимира Бортко, поддержали эту идею - и Союз кинематографистов, и семья Германов, и ряд устроителей петербургских фестивалей... У нас состоялся жесткий разговор в присутствии Валентины Матвиенко, а потом и с ней самой. Дворцовая площадь, исторический центр города неприкосновенны. Есть вещи, которые из области эстетики переходят в область этики и не имеют отношения к политике. Вопрос о сохранении культурно-исторической сущности города находится для меня сугубо в этих рамках. Я был просто поражен тем, что для меня, человека, который не является урожденным петербуржцем, этот город оказался ближе, чем для родившихся здесь. Конечно, такие ситуации не сближают людей.
- Тот факт, что Вы оказались практически без поддержки в этой среде, не вызвал в Вас желания искать единомышленников в пространстве оппозиционных общественно-политических движений?
- Политический процесс в нашей стране кажется мне крайне примитивным, и все стороны в нем мне малоинтересны. К тому же все они - и представители демократического крыла, и сторонники "сильной руки", вертикали власти - ведут себя, на мой взгляд, малопрофессионально. А в наше время политика стала профессиональной областью. Она была такой уже во времена Ленина, и недооценкой этого фактора объясняются как неудачи Государственных дум начала ХХ в., так и исчезновение в наше время многих политических партий, лидерам которых не хватило профессионализма...
Вообще, когда меня пытаются привлечь к публичной поддержке какого-то политического деятеля или организации, я ставлю лишь одно условие: поддержу того, кто гуманитарные принципы ставит выше политических. На этом разговор о моем участии в кампании и заканчивается, потому что такие настроения чужды не только политикам, но и интеллигенции.
Политический инструмент - обоюдоострый и очень опасный, поэтому он не должен оказываться в руках случайных людей, а представители петербургской интеллигенции используют его исключительно в личных целях - достаточно посмотреть на петербургских певцов, актеров и т.п., которые с огромным удовольствием объявляют себя друзьями властей предержащих. Это не значит, что я являюсь сторонником установки на априорную конфронтацию с властью. Необходимо искать приемлемые формы диалога с теми, кто обладает властью, если вы, конечно, хотите участвовать в гражданском и культурном процессах. Принцип обязательности противостояния культуры и власти совершенно теряет смысл, когда вы исходите из соображений общественного блага.
- Как Вы оцениваете нашумевший телевизионный проект "Имя Россия"?
- Для канала "Россия" эта акция носит сугубо коммерческий характер в условиях продолжающейся конкуренции с другими каналами, а для участников передачи - это возможность получить личные дивиденды, приобрести популярность. Если и есть здесь какое-то пропагандистское наполнение, то оно сводится к очень грубой и опасной игре с крайне важными вещами.
- Тем не менее, лидерство Сталина на протяжении длительной части голосования заставило многих говорить о возвращении в общественное сознание такого феномена, как "очарование тирана", который был фактически разрушен в Ваших картинах "Молох", "Телец", "Солнце"...
- Мне кажется, из этих фильмов понятно, что я не считаю данных "персонажей" тиранами в привычном смысле слова. Выбор делали не они, а народы, и искать виновников среди вождей ошибочно. Эпохи меняются, а люди продолжают попадаться в одни и те же ловушки, выпуская все новые вирусы в жизнь, - так, нацизм уже никогда не исчезнет с лица земли.
Вообще же, время меняет любые идеологические образы. Вспомните: когда-то Наполеон почитался за чудовище, а сейчас это великий император, вполне "добропорядочный" исторический персонаж. Не сомневаюсь, что в какой-то момент то же самое произойдет со Сталиным и Гитлером. Общественное сознание дегуманизировано, и люди, к моему отчаянию, прощают и забывают любое злодеяние.
- Насколько полезна в таком случае идея поиска национального лидера?
- Политика не дает нам личностей гуманитарного склада и масштаба, за исключением, может быть, Ганди - единственный случай, когда обществом была востребована подобная фигура. А нам нужны политики именно гуманитарного склада. Но пока я их не вижу.
- Вы снимали фильм о Борисе Ельцине в тяжелый период его биографии. Кажется ли Вам нынешняя государственная система логическим продолжением той, что была построена при Ельцине?
- Безусловно. Тогда я воочию видел, как принимались решения, сейчас могу только догадываться. Но вижу, что сегодня, как и при Ельцине, создается жестокосердное государство. Сейчас мы вообще находимся в очень трудном положении. Мы ненавидимы со всех сторон - подспудно или откровенно. И я не знаю, когда прозвучит команда: "Фас!", и с какой стороны собака будет злее. У России очень мало шансов изменить отношение к себе: слишком сложный исторический момент - нарастающая внутренняя борьба, тотальная коррумпированность всей государственной жизни, назревание колоссальных национальных и социальных проблем на Северном Кавказе, приближение практически неизбежной войны с Украиной. Нам надо бы остановиться, осмотреться по сторонам, но для этого нужно время. А оно у нас есть? Мы наблюдаем гибельные для страны внутренние процессы, но никогда не поздно бороться за свое существование. Было бы интересным дать специалистам задание представить доклад о стратегическом положении нашего государства, о его историческом положении, потому что сейчас вопрос стоит следующим образом: будет ли существовать Россия и дальше или нет. Но такой доклад не должен быть секретным.
- Разделяете ли Вы опасения тех, кто видит в продлении срока президентских полномочий знак возвращения к тоталитарной модели государственности?
- Если люди, которые находятся у власти, полагают, что за 6 лет они могут принести стране больше пользы, это становится не столь уж принципиальным вопросом. Тревожно, что они получают возможности изменять Конституцию и впоследствии, не прибегая ни к какому общественному обсуждению. Хотя ситуация с Грузией показала, что конституционные нормы можно обходить и без прямого изменения в главном законе страны. Чтобы принять решение о вводе войск на чужую территорию, если не ошибаюсь, президент должен был бы собрать Совет Федерации, который, выслушав сообщение президента о положении дел, наделил бы его соответствующими полномочиями. Пусть на это не было времени - сделали бы это задним числом. А сейчас уже никто не возвращается к этому. Тревожно. Тревожно.
- Панацеей от "гибельных", по Вашему выражению, процессов представители либеральной оппозиции называют сложность для функционирования демократических общественных институтов...
- Я бы согласился с ними, если бы не сталкивался в ходе своей профессиональной деятельности с более глубинными проблемами. Для функционирования этих институтов нужны грамотные люди. По просьбе одного уважаемого человека я участвую в качестве консультанта по режиссуре в деятельности петербургского телеканала. Наши попытки найти замену людям, которые плохо работают, или решить прочие профессиональные вопросы наталкиваются вовсе не на сопротивление руководства канала, а на проблему нехватки в нашем огромном городе людей, желающих профессионально и ответственно работать. У миллионов людей сейчас утеряна мотивация для личностного развития, и главная беда именно в этом. Бессмысленно говорить о неиспользовании институциональных ресурсов до тех пор, пока не восстановлены личностные ресурсы. К примеру, проблему сохранения нашего города не способна решить ни одна петербургская администрация. Может быть, нужно приглашать на ключевые посты, в том числе, губернатора, специалистов, например, из Германии... Необходимо звать людей из Европы, если уж внутри нашего общества потеряна созидательная энергетика. Это ощущал уже Петр I, поэтому Санкт-Петербург изначально оказался мертворожденным ребенком. Т.е. вместо города, какой могли бы построить сами русские зодчие, были привнесены тяжелые многослойные идеи из-за границы. Их творцы-европейцы со временем ушли, а русские, пришедшие им на смену, не знают теперь, как подступиться к Петербургу: они не участвовали в его придумывании.
Нынешние муки и позор сегодняшнего "архитектурного" сообщества России связаны именно с тем, что у этого поколения нет опыта созидания, оно не понимает, почему нельзя разрушать Петербург, строить вокруг Новодевичьего монастыря, почему нельзя строиться выше креста и мечети. И как не было у нас архитектурной школы, нет и административной, выходящей за рамки использования каких-либо методов, кроме силовых.
Все экономические теории у нас реализуются также через насилие. Ельцин рассказывал мне, как не мог добиться от молодых экономистов предложений по части новой рыночной экономики. В СССР запрещали Солженицына, закрывали фильмы, не исполняли Шостаковича, но многие из нас работали "в стол". А люди, которым не требовалось ничего, кроме бумаги и карандаша, чтобы разрабатывать новые модели управления, даже не задумывались о том, чтобы хотя бы в теории рассматривать эти вопросы, и оказались не готовы к смене государственного строя.
- Пригласить заграничного губернатора все же не то же самое, что позвать иностранного тренера в сборную по футболу. Поэтому многие возлагают большие надежды на здравый смысл граждан, который проснется под отрезвляющим влиянием грядущего финансового кризиса...
- Кризис - это пресс, а не раздача крыльев. Я не политик и не социолог, а простой человек и не могу принять такого отрезвляющего значения кризиса. Для меня важно, что он ударит по многим людям, по их жизненным планам. Кто-то из них наверняка погибнет физически. В такого рода кризисах умирают идеи, рушится будущее хрупких и достойных людей, не способных переступить через нравственные принципы, а выживают многие рациональные и убогие душой, но мускулистые люди. Жертвой кризиса может стать и культура в целом, если еще больше рассудочных людей получат возможность в ней "работать"; укрепят свои позиции корпоративные союзы, разные кинематографические семьи и т.п. Цунами смывает слабых, а сильные, уцепившиеся за дерево, выживают. Но кто эти сильные? Многие из них не подали руки погибающему, потому и уцелели. Можно ли утверждать, что такими сильными оказались бы Чайковский, Рахманинов, Ландау?
foto/www.rdig.ru
Источник idelo.ru |
